Артур Кларк - Песни далекой Земли [сборник]
— Десятикратное увеличение. Продолжай отслеживать Кали.
Синий изгиб горизонта был подернут атмосферной дымкой и незаметно сливался с бесконечной чернотой. Кали падала и падала к нему. Ее тянуло вниз и подгоняло гравитационным полем Земли, словно планета сама подталкивала себя к самоубийству.
— Через минуту — максимальное приближение.
Сингх сосредоточил внимание на цифрах, продолжавших мелькать на краю поля зрения. Информация, которую они доносили, была куда более четкой, хотя и не такой эффектной, как изображаемая симулятором. Самые главные цифры — расстояние от Кали до поверхности Земли — все еще продолжали уменьшаться.
Но скорость их уменьшения тоже начинала падать. Кали требовалось все больше и больше времени, чтобы одолеть каждый новый километр пути к Земле.
А потом цифры стабилизировались. Пятьсот двадцать три… пятьсот двадцать три… двадцать два…двадцать два… двадцать два… двадцать три… двадцать три… двадцать четыре… двадцать четыре. Пятьсот двадцать пять!
Сингх позволил себе роскошь перевести дыхание. Кали приблизилась на минимальное расстояние и теперь уходила.
«Атлант» мог справиться с задачей. Теперь оставалось только привести реальный мир в соответствие виртуальному.
28
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
— Никогда не рассчитывал, что отпраздную свой сотый день рождения за пределами орбиты Марса, — сказал сэр Колин. — Когда я родился, примерно лишь один мужчина из десяти мог рассчитывать дожить до такого возраста. И одна женщина из пяти — что мне всегда казалось несправедливым.
Послышался гул шутливого неодобрения со стороны четырех дам, входящих в состав экипажа, вздохи мужской части.
Судовой врач Элизабет Уорден самодовольно прокомментировала:
— Природе видней.
— Но вот он я, в довольно неплохой форме. Хочу поблагодарить всех вас за добрые пожелания, в особенности сказать спасибо Сонни за это дивное вино, которое мы только что пили, шато дю чего-то-там урожая две тысячи пятого года!
— Тысяча девятьсот пятого, профессор! Да и благодарить надо кухонные программы, а не меня.
— Ну, вы же единственный человек, который знает, как они устроены. Мы умрем с голоду, если вы забудете, на какие кнопки надо нажимать.
Нельзя ожидать от столетних геологов, что они экипируются как следует, поэтому Сингх и Флетчер проверили и перепроверили скафандр Дрейкера, прежде чем выйти с ним через шлюзовую камеру. Передвижение в непосредственной близости от «Голиафа» во многом упростилось из-за хитросплетения тросов, прикрепленных к метровым стержням, которые были вогнаны в хрупкий наружный слой Кали. Сейчас корабль походил на паука, забравшегося в центр своей сети.
Три человека аккуратно и методично продвигались к небольшим космическим саням, которые казались крохотными на фоне сферических топливных баков, подготовленных для пристыковки к «Атланту».
«Словно какой-то сумасшедший выстроил на астероиде нефтеперегонный завод», — прокомментировал в свое время профессор, когда увидел, чего смогли добиться за такие удивительно короткие сроки человеческая рабочая сила вкупе с машинной.
Торин Флетчер, привыкший работать на Деймосе, был единственным человеком, который смог управлять космическими санями в условиях еще более слабой гравитации Кали.
«Будьте осторожны, — предостерегал он неопытных ездоков. — Здесь даже страдающая артритом улитка может достичь второй космической скорости. Мы не хотим терять время и реактивную массу на то, чтобы притаскивать вас обратно, если вы решите отправиться на альфу Центавра».
Выдав едва заметное облачко газа, он поднял сани с поверхности астероида и пустился в неспешный облет космического тела. Дрейкер тем временем жадно разглядывал участки Кали, которые никогда не видел невооруженным глазом. До сих пор он был вынужден полагаться на образцы, которые привозили на борт члены экипажа. Дистанционное исследование при помощи передвижных камер давало неоценимые результаты, но ничто не могло заменить непосредственного присутствия и умелых ударов молотка. Дрейкер жаловался, что ему разрешают отходить от «Голиафа» не более чем на несколько метров, потому что капитан Сингх отказывался подвергать риску жизнь самого знаменитого своего пассажира и не мог никого отрядить присматривать за ним вне пределов корабля.
«Можно подумать, за мной надо присматривать!»
Но сотый день рождения был сильнее подобных отговорок, и сейчас ученый походил на маленького мальчика, который впервые уехал из дому на каникулы.
Сани скользили над поверхностью Кали с комфортной скоростью пешехода, если считать, что человек мог идти пешком по этой микроскопической планете. Сэр Колин, как древний поисковый радиолокатор, не прекращал сканировать местность от края до края горизонта, которые иногда отстояли друг от друга на целых пятьдесят метров, время от времени что-то бормоча себе под нос. Не прошло и пяти минут, как они достигли противоположной стороны астероида.
«Голиаф» и «Атлант» скрылись за толщей Кали, и тогда Дрейкер спросил:
— Можно здесь остановиться? Я хотел бы сойти.
— Конечно. Только мы привяжем трос на тот случай, если нам придется втаскивать вас обратно.
Геолог с негодованием фыркнул, но стерпел это унижение, потом аккуратно высвободился из неподвижных саней и завис над поверхностью Кали. При такой незначительной силе тяготения трудно было понять, что он падает. Прошло почти две минуты, прежде чем ученый опустился на Кали с высоты целого метра, двигаясь со скоростью, едва различимой невооруженным глазом.
Колину Дрейкеру довелось стоять на многих астероидах. Иногда, на таких гигантах, как Церера, было нетрудно почувствовать силу тяготения, хотя и слабую. Здесь же требовалось немалое усилие воображения. При малейшем движении Кали была готова отпустить захват.
Все-таки, окончательно и бесповоротно, он стоял на самом знаменитом — хотя и печально — астероиде в истории. Даже Дрейкеру, обладавшему солидным багажом научных знаний, нелегко было принять тот факт, что этот крошечный, хаотично искореженный кусок космического мусора представляет большую угрозу человечеству, чем все боеголовки, накопленные в эпоху ядерного безумия.
Стремительное вращение Кали уносило их в ночь. По мере того как приспосабливались глаза, видно было, как вокруг проступают звезды, точно такие же, какие увидели бы наблюдатели на Земле. Отсюда было так недалеко до родной планеты, что внешняя Вселенная выглядела совершенно не изменившейся. Но низко на небе виднелся один незнакомый и удивительный объект — яркая желтая звезда, которая, в отличие от всех остальных, не выглядела точкой света, лишенной размеров.
